Том 1. Момент истины - Страница 206

206

Я не читал Ваше выступление в «Литературном обозрении» (прочел ее только сегодня!) и почему-то был убежден, что «фактография» Вашего романа вымышлена.

Я думаю, что моя такая «убежденность» еще раз говорит о достоинствах Вашего романа и сама такая обманчивая «убежденность» может стать темой интересной статьи.

С уважением и наилучшими пожеланиями. Эльчин г. Баку 27.8.80 г.

И.М. Погребинский — В. Богомолову

...В первый раз я прочитал Ваш роман «В августе сорок четвертого...» в апреле 1979 г. В дальнейшем я опять с наслаждением перечитывал его и вот при последующих чтениях поймал себя на мысли, что некоторые моменты я не понимаю и в конце концов осмелился обратиться к Вам:

1. Каким образом мог проходить службу в Красной Армии в период 1936-1939 гг. Казимир Павловский, 1916 г.р.?

Его отец, а следовательно и Казимир, жили и работали в лесничестве под г. Лида, а эта местность с 1919 г. по сентябрь 1939 г. входила в состав Польши.

2. В романе прекрасно со знанием дела показано, что Советская контрразведка имела дело с опытнейшим противником — «Абвером», — сотрудники которого превосходно знали свое дело. Тем самым еще раз подчеркнуто, с каким трудом ковалась Победа вообще и в этом поединке с «Абвером» сотрудники этой организации тщательно готовили своих агентов и все продумывалось настолько основательно, что не пропускалось никаких мелочей. Обмундирование и даже белье на агентах были не только установленного в Красной Армии образца, а были подлинными, советского пошива с соответствующими же штампами, №№ орденов соответствовали времени вручения, не только основные, но и побочные документы были безупречны, даже штемпельная мастика была подлинной и т.д. и т.п.

Поэтому я никак не могу сообразить, почему Казимир Павловский был обут в сверхстранные сапоги. То, что они оставляют отпечатки немецкой подошвы, это вроде бы хорошо для агента, одетого в советскую форму, но это только тогда когда розыскники имеют дело только с отпечатками сапог на почве. Но при первой же проверке самого агента его сапоги были бы уликой. Да что там проверки. Я, да и все мои товарищи за 4 года войны научились даже боковым зрением определять страну-изготовителя не только всех видов оружия, но и предметов обмундирования, и немецкая подошва на русских сапогах, которую могли увидеть, когда агент, обутый в такие «гидриды», либо шел впереди, либо лежал, либо просто поднимал ноги, сразу же насторожила бы всех окружающих.

3. С какой целью самому Мищенко и его сподручным было выдано сало в специфической немецкой целлофановой упаковке, которая оказалась брошенной агентами в кузове машины убитого ими Гусева?.. г. Ташкент 25 апреля 1983 г.

В.О. Богомолов — И.М. Погребинскому

Уважаемый тов. Погребинский И.М.!

Ваше письмо получил.

Спасибо за добрые слова.

Отвечаю на Ваши вопросы.

1. В главе 24-й романа о Казимире Павловском черным по белому написано «урож. г. Минска, образование среднее, в прошлом член ВЛКСМ, инструктор и активист Осоавиахима».

Из этих данных ясно, что Павловский родился в Минске и проживал в СССР, а не в Польше. (Замечу, что в романе приводятся подлинные документальные данные об одном из немецких агентов и его родителях, только в фамилии изменены несколько букв.)

2. В 1944 году, будучи офицером Действующей армии, я получил со склада подобные «сверхстранные» сапоги — верх, как у советских яловых, а подошвы, как у немецких сапог. Замечу, что в Действующей армии (а я за войну побывал в пяти различных соединениях) при запрете ношения немецкой форменной одежды разрешалось даже ношение немецких форменных сапог, а не только сапог с немецкими подошвами. Замечу, что эти немецкие подошвы по прочности не имели конкуренции.

3. Не знаю, чем это объяснить, но во время войны, и в частности в 1944 году, немцы, как правило, снабжали своих агентовпарашютистов несколькими кусками сала в целлофановой упаковке, якобы предохранявшей сало от порчи. Почему они так поступали, сказать затрудняюсь.

Всего Вам доброго.

С уважением В. Богомолов 24 мая 1983 г.

Б.Г. Бычок и В.А. Свирский — В. Богомолову

...В Вашем романе указывается, что у майора госбезопасности в петлицах было по ромбу, а у сержанта — два «кубаря», что меня несколько озадачило.

Насколько я помню, в петлицах у сержантского состава Красной Армии были не «кубари» (т.е. квадраты), а «секили» (треугольники) — от 1 у мл. сержанта до 4 у старшины.

«Кубари» же были у лейтенантов — от 1 у мл. л-та до 3 у ст. л-та. У старших офицеров (к которым тогда, видимо, относили и капитана) в петлицах были «шпалы» (прямоугольники) — от 1 у капитана до 4 (кажется) у полковника. «Ромбы» же были знаками «генеральского» различия (от 1 у комбрига до 4, вероятно, у командарма).

Возможно, у сотрудников Госбезопасности в начальный период Великой Отечественной войны знаки воинского отличия были иные, чем у соответствующих по званию военнослужащих Красной Армии? Б.Г. Бычок г. Симферополь 16.06.86 г.

...В романе Владимира Богомолова «В августе сорок четвертого...», выпущенного издательством «Современник», в конце 154 стр. и начале 155 стр. есть, как у нас выражаются на Украине, небольшие кляксы.

Ромбы — это бывшие знаки различия далеко не майора, как и кубари — не сержанта.

Прошу мое письмо переслать посадившему эти кляксы, а мне, если есть возможность, сообщить письмом. В.А. Свирский г. Черновцы 27 мая 1987 г.

В. Богомолов — В. А. Свирскому

Уважаемый В. А. Свирский!

Ваше письмо в издательство «Современник» от 25 апреля с.г., как Вы можете убедиться по штампам на конвертах, добиралось до меня свыше пяти месяцев.

206