Том 1. Момент истины - Страница 119

119

Как-то весной, незадолго до войны, одноклассник и приятель Андрея Валька Аникушин, показав на статного юношу, прогуливавшегося с девушкой по Тверскому бульвару, похвастал: «Мой брат! Консерваторию кончает! Второй Шаляпин! Беш-шен-ный талант!..»

Валька имел слабость приврать, и Андрей не очень-то поверил, но все же ему захотелось получше разглядеть «бешено талантливого» якобы человека, и он с Валькой пошел следом за Аникушиным-старшим, однако тот, случайно обернувшись, заметил ребят и, должно быть заподозрив подвох, так внушительно показал им за спиной девушки кулак, что приятели сразу отстали.

Потом у себя дома как бы в подтверждение своих слов Валька достал шкатулку и выложил перед Андреем вырезанные из газет заметки, где такие знаменитые артисты, как Нежданова и Козловский, высказываясь о наиболее талантливых певцах, студентах консерватории, самые похвальные слова говорили об Аникушине-старшем. Нежданова, например, называла его «надеждой русского вокала» — значение последнего слова Андрей тогда не знал и потому запомнил это выражение буква в букву.

Андрею вспомнился заводной неугомонный Валька, сгоревший год назад в танке под Орлом, и в этот миг помощник коменданта нечаянно для себя приобрел немалую долю симпатий, которые Блинов питал к его младшему брату.

Между тем бритоголовый капитан вынул и предъявил Аникушину свое удостоверение личности и командировочное предписание. Вслед за ним без промедления (чувствовалось, что он старший) достали удостоверения личности и два других офицера; Алехин взял у них и, раскрыв, стал проверять, наморща лоб и медленно шевеля губами, как это делают, читая по складам, чаще всего малограмотные люди.

В эту минуту за кустами орешника Таманцев, поймав взгляд Блинова, дотронулся до погона и поднял вверх два пальца — по количеству звездочек. Это означало: «Держи лейтенанта». Андрей согласно качнул головой — мол, понял. Приникнув к вытянутому горизонтально узкому просвету в листве, он видел с головы до бедер всех троих и мог «держать» из них любого.

Аникушин, просмотрев документы, взятые им у капитана, передал их Алехину, тот, в свою очередь, отдал ему удостоверение личности одного из офицеров, и проверка продолжалась.

— «Вильнюс... Лида... и прилегающие... районы...» — вслух прочел Алехин и, как бы не понимая, поднял глаза от командировочного предписания. — А в лесу вы чего, эта... делаете?

— Вы, верно, догадываетесь, что не развлекаемся, — улыбнулся капитан.

— Нет, не догадываемся, — с самым простецким лицом сказал Алехин. — Что же, значит, делаете?

— Вы можете прочесть... Здесь все указано. — Капитан ткнул пальцем в командировочное предписание. Алехин снова уставился в бумагу.

— А где находится ва-аша-а ча-асть? — намеренно зевая и прикрывая рот ладонью, поинтересовался он.

— Должен заметить, товарищ капитан, что лес не самое подходящее место для подобных разговоров. И я полагаю...

— Отчего же?.. — удивился Алехин. — Бдительность, она, конечно... Но мы офицеры комендатуры, и нам, значит, положено... А кроме нас, тут, понимаете, никого нет. — Как бы желая убедиться, что это действительно так, он огляделся по сторонам. — Кто же еще может услышать?

— А в госпитале вы у кого лежали? — неожиданно спросил Аникушин у капитана, хотя смотрел в этот момент документы другого офицера.

— То есть как — у кого? — не понял капитан.

— В каком отделении?

— В третьей хирургии. У майора Лозовского... А вы что, знаете этот госпиталь?

— Немного.

— Он сейчас в Лиде, — сообщил капитан.

Аникушин согласно кивнул головой.

— Откуда вы теперь идете? — продолжал Алехин.

— Из Каменки, — ответил капитан.

— Куда?

— В настоящий момент... в Шиловичи.

— А дальше?

— В Лиду.

Ответы на последние вопросы не противоречили направлению движения проверяемых и давались без малейших задержек. Нежелание говорить, где находится их воинская часть, было объяснимо и объективно не вызывало подозрений.

Сосредоточенно шевеля губами, Алехин продолжал читать документы.

Командировочное предписание, выданное 11 августа капитану Елатомцеву («...и с ним два офицера»), было безупречным. В набранной петитом подстрочной фразе: «(воинское звание, фамилия и инициалы командированного)» после слова «звание» вместо запятой стояла типографская точка, имелись в документе и другие особые знаки.

В графе «Пункт командировки» значилось: «Города Вильнюс, Лида и прилегающие районы»; в графе «Цель командировки» было указано неопределенно-стереотипное: «Выполнение задания командования». «Срок: с 11 по 20 августа». На обороте предписания имелись отметки вильнюсской и лидской этапно-заградительных комендатур.

Держались все трое спокойно, естественно, без какойлибо напряженности в лицах. И все основные документы у них — не только командировочное предписание, но и удостоверения личности — были в совершенном порядке и полностью соответствовали действительным обстоятельствам.

79. Таманцев

Паша рассчитал все с точностью до полуметра, и, зная по опыту, как это трудно, мысленно я ему аплодировал.

Они остановились прямо перед засадой, и я мог разглядеть всех троих — от бедер и выше.

За плечами у старшего лейтенанта и лейтенанта были вещевые мешки, набитые, судя по округлым очертаниям, чем-то мягким, впрочем, это еще ни о чем не говорило: рации обычно тоже обертывают в плащ-палатки и в запасную пару белья.

У капитана было хорошее лицо — сильное, уверенное, но не наглое. И сам он был какой-то спокойный, несуетливый, уверенный — мне такие нравятся.

119